В субботу в Fedoriv Hub прошло уже второе мероприятие из серии FuckUp nights – формат встреч, на которых известные бизнесмены, топ-менеджеры и успешные люди разных профессий признаются в своих неудачах. В прошлый раз о своих приключениях рассказали Андрей Федорив, Фоззи, Слава Балбек, Александр Педан, Роман Скрыпин.
На этот раз поучительными историями делились гендиректор 1+1 Media Александр Ткаченко, глава «Ощадбанка» Андрей Пышный, главред Playboy Влад Иваненко, писатель Лесь Подервянский, директор НТК «Горизонт» Александр Шостак и директор OLX Сергей Гапоченко.
Мы выбрали троих спикеров, рассказавших о своих провалах, и записали их истории.
Мы производим легкие вертолеты и совсем скоро начинаем их продавать по всему миру. Работа очень сложная. Проектирование вертолета – это когда у тебя в одном проекте есть еще десяток подпроектов.
И вот однажды случился один эпизод. У нас уже была готовая летающая машина, но мы еще проводили испытания. Даже не занимались пиаром и рекламой, но слухи просачивались, так что у нас начали появляться первые клиенты. Должны были приехать люди, готовые купить вертолет, а мы для них организовывали показательные полеты. У меня было не очень хорошее предчувствие, но очень нужны были деньги, поэтому я согласился.
Из-за постоянных испытаний вертолет был весь обвешен датчиками. Я попросил ребят их снять и привести машину в товарный вид. Мне отрапортовали, что все готово.
Приезжаем мы на аэродром, а с нами три клиента, один из которых, кстати, приехал на маршрутке. Представляете, мы стоим с напарником у машины и видим, как какой-то сумасшедший перебегает Бориспольскую трассу. Оказалось, это наш товарищ. Но я решил, ладно, ну хочет человек вертолет. Мы ко всем хорошо относимся, все показываем и рассказываем, и неважно, есть ли у человека деньги. Во-первых, с людьми нужно всегда поступать по-человечески, во-вторых, неизвестно, где оно прорастет. Другие два клиента приехали на Мерседесах с помощниками.
Приехали мы к вертолету, посадили туда первого человека и начали полет. Все нормально, я стою на земле и рассказываю что-то остальным, как вдруг вижу столб пламени от вертолета. Он начинает просто лететь вниз, куда-то в картошку. Три секунды длилась немая сцена, потом мы все бросились туда.
Бежим мы с напарником по этой картошке, я все думаю, что там вообще могло загореться? Прибегаем и видим, что, к счастью, все хорошо, сели удачно, система амортизации сработала как надо, все живы и даже без ушибов.
«Видите, какой у нас надежный вертолет», – выдает напарник, когда все успокоились. В общем, получился самый настоящий краш-тест. Конечно, так делать нельзя, но мы провели очень важные испытания, на которые так бы никогда не решились.
Когда приехали назад на базу, вышел инженер-прочнист и такой: «Класс, это зашибись!». Говорю: «Люди же могли пострадать!», а он: «Да вообще все сработало как надо!». У инженеров у всех был восторг, они такого никогда не увидели бы в реале. Но я им сказал, что никогда больше и не увидят.
На самом деле мне было жутко стыдно. Выяснилось, что конструктор, переставляя радиатор с испытательного места на штатное, поставил его так, что шланги согнулись и оказались у места, откуда выходят выхлопные газы. А там температура градусов 800-900. В полете шланг прогорел и шесть атмосфер масла начало фигачить на эту раскаленную штуку.
Вышел инженер-прочнист и такой: «Класс, это зашибись!». Говорю: «Люди же могли пострадать!», а он: «Да вообще все сработало как надо!».
Забыл сказать, что через неделю после этих испытаний нам надо было лететь на выставку. Я собрал ребят и сказал, что это полная лажа, а тот, кто это сделал, подвел всех. Это не конструктивный баг, а банальная халатность, и такого быть больше не должно. Но за неделю мы все починили и отправились на выставку. Человеку, который был виновен, я дал второй шанс, но в итоге он больше у нас не работает.
FuckUp nights: Андрей Федорив, Роман Скрыпин, Фоззи, Александр Педан и Слава Балбек о своих провалах
Тогда я вывел для себя два правила: первое – ради клиентов мы больше никогда не прерываем испытания, второе – мы серьезно поработали над системой качества и теперь все эти вещи перепроверяем.
А мужик из маршрутки был, конечно, под впечатлением от презентации. Но через полгода позвонил и сказал, что будет покупать вертолет.
Речь пойдет о 53 годе, когда Хью Хефнер создал журнал Playboy, уйдя из журнала Esquire. А ушел потому, что ему не доплатили пять долларов. И вот он свалил и открыл свой журнал. У него было восемь тысяч долларов, которые он нашел по друзьям. Мама дала ему тысячу. Родители были пуританских нравов, но она поверила в его бизнес.
Журнал разошелся тиражом 50 тысяч – никто такого не ожидал. Дальнейшую историю мы знаем – через 10 лет тиражи достигли восьми миллионов.
800 миллионов долларов прибыли за время существования журнала пошло лично Хефу, еще 260 миллионов он заработал с ночных клубов Playboy Club. Факап в следующем: не надо увольнять человека, если вы не распознали в нем гения. Доплатите пять долларов, но пусть он работает лучше у вас. Поэтому факап для Esquire, а не для Playboy.
Есть еще одна история, связанная с клубом Klyuch, к созданию которого я причастен. Мы его долго открывали, хотели сделать что-то на манер Playboy Club – вернуть хэфнеровские времена.
Есть у нас такое мероприятие – Playmate of the Year, так вот именно там мы его и решили провести. Но, как это обычно бывает, за месяц мы узнаем, что не успеваем. Причем не успеваем месяца на два. Сменили три подрядчика. Те, кто хотя бы дома ремонт делали, понимают, о чем речь.
И вот день вечеринки, а еще утром у нас, например, не было пола. Вечеринка в восемь вечера. За пять минут до начала подходит уборщица и спрашивает, мыть ли пол, а то он весь замазан чем-то. А уже кейтеринг приехал, уже приходит Гарик Корогодский, говорит: «Давайте уже начинать». А я: «Секунду, там же сюрприз». Сюрприза, естественно, не было никакого. Но вообще сюрприз, что мы открылись в тот день.
Тем не менее, никто не видел никаких факапов, хотя я только их и видел. Все прошло хорошо, было 400 гостей, все напились, посмотрели на голых женщин, отдохнули. А вывод такой, что надо все равно рисковать. У нас же были варианты поменять клуб, но мы не стали. Короче, не жлобитесь и рискуйте.
Дело было так: зима, район Большой Житомирской. Какого-то хрена меня там носило. Я, видимо, водил козу. С неба падали снежинки величиной с пельмени, никак не меньше. У меня уже мелькала мысль, что, наверное, надо идти домой, но вместо этого я зашел в генделык.
Там я встретил художника по кличке Магарыч и венгерского поэта-битника Яноша Селея. Мы выпили водки, съели суп. Янош рассказывал, как он встретил кацапского поэта и тот стал читать русские стихи, чем Яноша привел в совершенное негодование. Янош его обматюкал. Сказал: «Девушки, березки – я манал это все, это все ху...ня, мне нужна пьянь». И показал поэту средний палец. Поэт решил закрыть Яношу рот, но тот откусил ему полладони и выплюнул ему в лицо кусок мяса. Эта история меня заворожила и мы выпили еще водки.
В итоге я все же решил ехать домой, сел на метро. А снег шел такой, что это были уже не пельмени, а вареники. Я жил тогда в районе вокзала, но вдруг увидел, что поезд пересекает Днепр. У меня стал созревать план, что нужно выходить и садиться в правильную сторону. Но есть такой эффект, когда едешь ночью в поезде, то ты не видишь того, что за стеклом, а видишь отражение. И вот в отражении я вижу очень красивую девушку, которая стоит довольно далеко от меня, но наши взгляды иногда встречаются в этом окне. Между нами стоят какие-то неприятные мне люди, но они постепенно уходят.
Я уже забыл про то, что нужно пересаживаться. Я подстраиваюсь к этой девушке. Остатки разума у меня в голове есть, я понимаю, что от меня воняет водкой и, наверное, я сексуально непривлекательный. Я в нерешительности.
Вдруг железный голос говорит «Станція Дарниця, поїзд далі не їде, звільніть, будь ласка, вагони». Мы звільняєм вагоны, я оказываюсь рядом с этой девушкой и понимаю, что все – надо что-то делать. Я к ней подхожу и говорю: «Вы извините, не подумайте, что я к вам пристаю, но когда мы ехали в метро, мне показалось, что какая-то ниточка между нами завязалась». На что она очень спокойно отвечает: «Вам не показалось». Дальше не было произнесено ни единого слова.
Мы дождались следующего поезда, поехали уже в полную Тьмутаракань – на последнюю станцию, там сели на какой-то автобус. Снег уже был такой, что с неба падали не вареники, а хинкали грузинские. Я не понимал, куда я еду. Какая-то хрущевка, двухкомнатная. А там – большая двуспальная кровать. Видимо, что девушка совсем не одинока.
Я сажусь на эту кровать, с меня стекает снег. Девушка удаляется и приходит в оранжевом пеньюаре, заклеивает мне рот конфетой с ромом и влажным поцелуем. И тут вдруг я слышу, как в замке поворачивается ключ. Открывается дверь, входит в жопу пьяный мужик. В дубленке. Тогда еще были такие гламурные портфели под названием дипломат. Каждый человек, который себя уважал, хотел такой иметь. И этот мужик входит, валится рядом со мной на кровать лицом вниз и начинает храпеть. А из дипломата вываливается две бутылки портвейна.
Остатки разума у меня в голове есть, я понимаю, что от меня воняет водкой и, наверное, я сексуально непривлекательный. Я в нерешительности.
Я так понимаю, наверное он хотел улететь на самолете в командировку, но произошел какой-то облом. Я иду на кухню, там сидит моя девушка в этом оранжевом пеньюаре. Жевлаки у нее так энергично ходят. А я с бутылкой портвейна в руках. Она холодно говорит: «Ну, и что теперь?». Я открыл портвейн, налил два стакана и сказал: «А теперь мы с тобой выпьем этот портвейн, я уйду и мы никогда больше не встретимся». Что я и сделал. И я ушел в ночь, как Иван Сусанин. Это и весь факап.
И другая история. Был я в Нью-Йорке на выставке. Сидел, бухал виски вместе с Васей Федоруком, перфектным чикагским скульптором. И тут появились два пижона, таких нью-йоркских пижона в каких-то страшных ботинках из крокодила. Сказали «Чувак, что ты тут делаешь?». Говорю, «Да вот, пью виски». Один из них оказался арт-дилером, а второй – дизайнером. Они как раз делали квартиру Вуди Аллену и купили у меня одну работу. Ну и мы как-то подружились.
Тот, который был дизайнером, сказал, что у меня кайфовые работы, я тут вообще в Нью-Йорке стану страшно крутым. Пообещал познакомить меня с богатыми пи...сами, которые держат там весь арт-рынок.
И он меня познакомил с мистером Чарльзом – действительно богатым пи...сом. Тот посмотрел мои работы, сказал, что у меня в Нью-Йорке будет все, я стану страшно крутым. Говорит, «Вот эти работы я у тебя заберу. Эта пойдет Ричарду Гиру, эта – Лиз Тейлор».
На следующей неделе у нас должно было быть свидание с какими-то очень крутыми друзьями этого крутого пи...са мистера Чарльза. Но вместо того, чтоб подготовиться к этой встрече как нормальные люди, мы с друзьями пошли к нашему друг Володе Абрамсону. Вот там случилась страшная история.
Валодя Абрамсон хорошо играет в шахматы, и вот мы напились водки и стали играть в шахматы. Я плохо играю, но что-то меня пробило и в начале я стал выигрывать. А он меня похвалил – и я тут же проиграл. Он и говорит: «Да, это было нечестно с моей стороны. Давай теперь поиграем в такую игру, в которой ты сильнее меня». Говорю: «В какую?». «В кунг-фу», – сказал он и дал мне в глаз. У нас возникла драка, я употреблял все свое умение, чтоб Абрамсона не убить. В результате мы переколбасили в его доме всю мебель и соседи вызвали полицию. Полицию мы убедили, что просто шутили.
Сказал, что у меня кайфовые работы, я тут вообще в Нью-Йорке стану страшно крутым. Пообещал познакомить меня с богатыми пи...сами, которые держат там весь арт-рынок.
Но на следующий день нужно было идти встречаться с богатыми пи...сами. Мои друзья посмотрели на меня и сказали «Ты что, вообще идиот, ты так пойдешь к этим уважаемым людям? Посмотри на себя в зеркало». Абрамсон сказал, что они замажут мне синяк. Они взяли крем жены, еще что-то еще, замазали синяк и получилось еще хуже.
В общем, они сказали, что пойдут вместо меня, а мне нельзя там появляться, потому что все будут думать, что я несерьезный человек. Я уже тогда подумал, что это очень плохое предзнаменование. У меня заканчивалась виза, мне нужно было уезжать. Мои лихие друзья сказали, что все нормально, что я оставлю им свои материалы и они все порешают.
Я уехал, один придурок пошел познакомился с какой-то девкой, а второй нажрался – это вместо того, чтобы заниматься моими делами. Вы сами можете представить, что такое в Нью-Йорке не то что опоздать на встречу, а вообще не прийти. Вот так я не стал нью-йоркским бузилионером.
Фото: предоставлены FEDORIV Hub, фотографы – Артем Жавротский и Василий Чуриков
