По образования я психолог, но по специальности никогда не работал. В 90-х и 2000-х вместе с инвесторами и партнерами я открыл 13 разных ночных клубов по всей стране. У меня было ивент-агентство PartySalonAgency — мы делали разные ивенты: вечеринки с крутыми диджеями и мероприятия под ключ для больших брендов.

В 2008 году нам позвонил человек из Москвы и предложил за любые деньги открыть в Киеве лучший клуб, бар и ресторан с казино. А тогда в России как раз собирались запретить казино. Российский инвестор предлагал нам неограниченный бюджет — главное, чтобы мы открыли казино на базе своего клуба. Мы нашли отличное здание на Шота Руставели, бывший республиканский дом моделей. Сейчас там ресторан Beef и клуб Sentrum.

Мы с партнерами арендовали здание на полгода за $600 тысяч — вложили все свои деньги, еще и заняли. Ребята из Москвы должны были открыть нам аккредитив на миллион долларов после того, как получат от нас договор аренды.

В пятницу мы отправили в Москву договор аренды, в субботу правительство Украины объявило, что по всей стране запретят казино в течение месяца. В понедельник российские инвесторы, получив наш договор, отказались участвовать в проекте. Ведь именно в казино для них и был весь смысл проекта.

Это был полный провал — я был опустошен и морально, и материально. Я понял, что мне больше делать нечего и свалил из Киева навсегда.

Мы чудом нашли других инвесторов, которые перекупили у нас часть договора про аренду. Я продал свою квартиру в Киеве, отдал долги друзьям и переехал в Париж.

В Париж я приехал почти банкротом, собирал деньги с мира по нитке. Но, сняв квартиру, я начал искать партнеров и помещение под ресторан — я хотел стать ресторатором.

Вскоре я мы с партнерами открыли ресторан высокой вьетнамской кухни Le Petit Centre du Monde, что переводится как "Маленький центр мира". В 2009 году открытие ресторана в центре Парижа обошлось нам в 500 тыс. евро.

В итоге к нам вообще не ходили туристы, потому что на нашей улице был узкий тротуар, а туристы в Париже просто не поворачивают на такие улицы. Зато мы завоевали любовь местных, наш проект был очень успешным и проработал шесть лет. Даже после того, как мы продали свой ресторан, он работал в таком же виде еще несколько лет.

В Париже началась моя кофейная история. Одна моя подруга предложила мне встретиться в какой-то кофейне нового типа, которая открылась возле ее дома.

Я тогда думал, что кофе illy в моем ресторане — это лучший кофе, зачем вообще пытаться что-то пробовать? Тогда даже в Париже считалось, что итальянская обжарка и кофе illy — это потолок качества.

Я пригласил в свой ресторан всю команду кофейни, за ужином они рассказали мне про плантации, зеленый кофе и про кофейную индустрию. Уже через месяц я с французским приятелем стоял на плантации в Никарагуа.

Мы нашли в интернете одного фермера и просто ему написали. Тогда в Центральной Америке еще даже Google Maps не было. Фермер показал нам весь процесс производства кофе. Я решил, что буду возить крутое зерно в Украину напрямую. Тогда все закупали зерно через биржевых евротрейдеров, а наша кофейная культура только начинала выходить на новый уровень.

Парижский ресторан стал мне неинтересен и я его продал. Кофе требовал полной отдачи и присутствия в Центральной Америке. Я собрал вещи и двинул в Никарагуа. Вообще погружение в кофейную тему — это такой процесс, который никогда не закончится. Каждый год случаются какие-то открытия в способах выращивания зерна. Это как бесконечное улучшение смартфонов.

Мы открыли кофейный хаб на 600 кв. м. в небольшом городе Сан Хуан дель Сур в Никарагуа. Теперь здесь можно попробовать кофе с 500 лучших плантаций Центральной Америки. А еще мы делаем туры по плантациям и знакомим гостей с фермерами.

Кофейный хаб мы открыли в самом старом здании города 1929 года постройки. Раньше это был отель для золотоискателей. Здание построено из досок и глины с камнями, потому что во время стройки тут не было кирпичей. А перекрытия между этажами сделаны из столетнего кедра. Это культурное наследие Никарагуа!

Золотая лихорадка быстро закончилась, но отель золотоискателей остался.

На первом этаже у нас кофе-шоп и лаборатория с видом на океан, потому что здание стоит в первой линии, прямо перед пляжем. На втором — девять номеров для наших гостей и общая кухня, на которой желающие могут приготовить свою еду. В команде нашего кофейного хаба работает 11 местных ребят.

По сути наш хаб — это место для любителей кофе со всего мира. Любой обжарщик может приехать к нам. Вместо того, чтобы наобум искать плантации, отели и транспорт в небезопасной Центральной Америке, он может остановиться в нашем хабе, продегустировать несколько тысяч образцов кофе с 500 ферм, а затем оформить себе поставку зерна в любую точку мира.

Мы возим гостей на лучшие плантации, знакомим с фермерами, показываем все процессы. Это для настоящих ценителей. Наше место — первый и единственный в мире кофе-хаб, соединяющий 500 фермеров с кофейнями и обжарщиками по всему миру.

Иногда мы проводим каппинг разных зерен [официальная дегустация кофе с протоколом — БЖ] во Львове и в Киеве, знакомим публику с лучшим продуктом. Сегодня кофейная культура в Украине на очень высоком уровне, у нас есть лучшее зерно и крутые бариста. Хоть мы и продаем зерно в Евросоюз, 90% наших продаж приходится на украинский рынок.

Вот уже пять лет я кочую по Центральной Америке на арендованных машинах в поисках новых фермеров и плантаций с кофе. Бывает даже просто едешь по трассе, куда-то сворачиваешь и случайно находишь какой-то кооператив, в котором выращивают кофе.

Это не так просто, как кажется, хотя при желании можно романтизировать эту историю. За этим стоит огромное количество негативных факторов: отсутствие дома, нормальной кухни, постоянная дорога, жизнь в гостиницах.

Кстати, в Никарагуа — офигенные дороги между городами, гораздо лучше, чем в Украине. Но я все равно арендую только полноприводные машины, потому что кофе растет высоко в горах и приходится добираться до плантаций по размытому грунту.

Я езжу по плантациям пяти центральноамериканских стран, договариваюсь с местными фермерами о покупке зерна и формирую поставки. Этот мир не такой уж большой, и фермеров искать нетрудно. Например, в Сальвадоре живет 5 миллионов человек, а в Никарагуа — 6 миллионов, это как два разных Киева.

Все всех знают и рекомендуют друг друга, поэтому я не трачу много времени на поиски, но трудно поддерживать со всеми связь и одновременно работать над улучшением процессов — на это уходит много времени.

В каждом маленьком селе Центральной Америки есть пункт скупки кофейного зерна. Вы можете принести туда свое зерно и вам на месте выпишут чек. Потом от маленьких скупщиков ваше зерно попадает на большие склады, а потом через кофейных брокеров будет продаваться на бирже. И эта махина работает уже 200 лет.

В противовес кофейной бирже, я прихожу на плантации, лично знакомлюсь с фермерами, пробую их зерно и предлагаю им адекватную цену за их качественный продукт, который потом отправляю в Украину. Это и есть direct trade. Мы мотивируем фермеров делать качественное зерно за хорошие деньги, а не продавать свой кофе на мировую биржу за бесценок.