Хантер Томпсон о Сан-Хуане

Американский писатель Хантер Томпсон более известен своим романом «Страх и ненависть в Лас Вегасе». Впрочем, в 2011 году его произведению «Ромовый дневник» пришла не менее громкая слава. На экраны вышел одноименный фильм сценариста и режиссёра Брюса Робинсона, где главную роль сыграл Джонни Депп. Актер был другом Хантера Томпсона, именно он отыскал рукопись «Ромового дневника» в бумагах писателя во время подготовки к съёмкам фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе».

«Ромовый дневник» Томпсон написал во время своей работы на пуэрто-риканскую газету The San Juan Star в качестве спортивного корреспондента. В книге есть несколько зарисовок на тему Сан-Хуана, столицы Пуэрто-Рико.

***

САН-ХУАН, ЗИМА 1958 ГОДА

В начале пятидесятых, когда Сан-Хуан только-только сделался туристским городком, один бывший жокей по имени Эл Арбонито устроил бар у себя в патио на Калле-О'Лири. Он назвал его «У Эла на задворках» и прибил над уличной дверью вывеску, где стрелка указывала промеж двух ветхих строений в патио на задний двор. Поначалу Эл не подавал ничего, кроме пива, по двадцать центов за бутылку, и рома, по десять за порцайку или по пятнадцать – со льдом. Через несколько месяцев он стал подавать гамбургеры, которые сам же и делал.

Славно бывало там выпить – особенно по утрам, когда солнце оставалось прохладным, а с океана приплывал соленый туман, придавая воздуху бодрящий, здоровый аромат, который несколько ранних часов отстаивал свои позиции против влажного пекла, что клещами стискивает Сан-Хуан в полдень и держится еще долго после заката.

По вечерам там тоже бывало неплохо, но не так прохладно. Порой налетал ветерок, и «Задворки» обычно его ловили. Все дело было в удачном расположении – на самой вершине холма Калле-О'Лири, – так высоко, что, будь у патио окна, запросто можно было бы окинуть взором весь городок.

***

Я тут же поймал такси и велел водиле отвезти меня в центр города. Старый Сан-Хуан представляет собой островок, соединенный с остальной частью Пуэрто-Рико несколькими дорогами по насыпям. Мы проехали по той из них, что тянется из Кондадо. Десятки пуэрториканцев стояли у ограды, рыбача в неглубокой лагуне, а справа маячило массивное белое сооружение, неоновая надпись на самом верху которого гласила: «Карибе-Хилтон». Это сооружение, насколько я знал, было краеугольным камнем Бума. Конрад прибыл сюда как Иисус, и все оглоеды за ним последовали. До «Хилтона» здесь не было ничего; теперь же только небо стало пределом. Такси миновало заброшенный стадион, и вскоре мы оказались на бульваре, что бежал вокруг утеса. По одну сторону лежала темная Атлантика, а по другую виднелись тысячи красочных огней на круизных судах, пришвартованных у береговой линии. Мы свернули с бульвара и остановились у места, которое, по словам водилы, называлось Пласа-Колон, Плата за проезд составила полтора доллара, и я дал мастеру две купюры.

Он посмотрел на деньги и покачал головой.

– В чем дело? – поинтересовался я.

Он развел руками.

– Нет сдачи, сеньор.

Я порылся в кармане, но ничего, кроме пятака, не нашел. Я наверняка знал, что он врет, но впутываться в размен доллара не очень хотелось.

– Ворюга чертов, – буркнул я, швырнув купюры ему на колени. Водила пожал плечами и отъехал.

Пласа-Колон представляла собой средоточие нескольких узеньких улочек. Здания в два-три этажа высотой плотно теснились друг к другу, а их просторные балконы нависали над тротуарами. Воздух был горячим и легкий ветерок разносил смрадный запах пота и отбросов. Из открытых окон грохотала музыка и смеси с визгливой разноголосицей. Тротуары были так узки, что сложно было не свалиться в канаву, а торговцы фруктами перегораживали улочки своими тележками, торгуя очищенными от кожуры апельсинами по десять центов за штуку.

Я минут тридцать погулял, любуясь витринами магазинов, которые торговали одеждой «айвилига», вглядываясь в грязные бары, полные шлюх и матросов, сталкиваясь с людьми на тротуаре и думая о том, что вот-вот рухну, если только не найду ресторан.

Наконец я сдался. Похоже, ресторанов в Старом городе не было вовсе. Единственным мало-мальски подходящим заведением, какое мне удалось приметить, оказалась «Нью-йоркская закусочная», но она была закрыта. В отчаянии я снова поймал такси и велел шоферу везти меня к «Дейли Ньюс».

***

Все то время, что я жил в Сан-Хуане, я браковал его, не испытывая к нему реальной неприязни. Я чувствовал, что рано или поздно увижу некое третье измерение, некую глубину, которая делает город реальным и которую никогда не увидишь, пока там какое-то время не поживешь. Но чем больше я здесь жил, тем больше подозревал, что впервые попал в место, где это жизненно важное измерение попросту не существовало или было слишком призрачным. Вполне могло статься, это место было именно тем, чем казалось, жутким смешением деляг, воров и обалделой голытьбы.

Я прошел милю с лишним – думал, курил, потел, вглядывался поверх высоких изгородей и в низкие окна на улицу, прислушивался к реву автобусов и непрестанному лаю бродячих собак, не видя почти никого, кроме людей, что проезжали мимо в переполненных авто, направляясь бог знает куда, – целых семей, втиснутых в машины, просто с гулом и криком раскатывавших по городу, – они то и дело останавливались, чтобы купить пастилы или глоток «коко-фрио», затем снова забирались в машину и двигались дальше, вечно с недоумением выглядывая из окон и дивясь всему тому замечательному, что янки проделывали с городом: вот поднималось конторское здание десяти этажей в вышину, вот новое шоссе вело в никуда – и, конечно, повсюду были новые отели, чтобы поглазеть. Поглазеть можно было также на женщин-янки на пляжах или, если приехать достаточно рано, чтобы занять хорошее место, посмотреть «телевисьон».

Я гулял себе дальше, но с каждым шагом все больше разочаровывался. Наконец, в отчаянии, я поймал такси и отправился в «Карибе-Хилтон», где проводился международный теннисный турнир. Воспользовавшись пресскартой, я весь оставшийся день просидел на трибуне.

Перевод: Михаил К. Кондратьев
Издательство: Амфора, 2004 год

Фото: Alessandro Cai (OliverZena), Eduardo Robles Pacheco, vxla, fortherock, Ricardo Mangual