BeVerySpecial: Мастер пирсинга Игорь Гружевский – о том, зачем люди меняют свое тело

Героем первого интервью стал мастер пирсинга и скарификации (шрамирования) Игорь Гружевский, он же Гружик, который работает в сфере телесных искусств уже 20 лет.

Во времена, когда он начинал, проколотая бровь считалась символом революции. Но это не помешало ему стать сооснователем одной из первых студий в городе. Увлекшись когда-то пирсингом, вскоре Игорь самостоятельно обучился технике скарификации, лазерному удалению татуировок и профессиональному массажу. Сейчас он работает мастером в студии Nekomata Art Studio и продолжает называть своих клиентов не иначе, как гости.

О том, что приводит людей к изменению собственного тела, о боли, которая является неотъемлемой частью процесса и о том, как воспитать троих сыновей — мысли вслух от Игоря Гружевского.

О старте

Есть очень хорошая фраза: сначала надо выбрать образ жизни, а потом то, чем ты хочешь заниматься.

В 96-м я предложил своему тату-мастеру вместе открыть студию, это была одна из первых студий на территории СНГ и в Киеве. Мы проработали вместе 11 лет.

Когда я делал первый пирсинг, люди, которые присутствовали при этом – говорили, что выглядит так, будто я занимаюсь этим всю жизнь

Я всегда хотел заниматься телом и тем, что связано с изменениями человека. Но скажу честно, до 2000-го года у меня не было осознания, что я делаю. Я накапливал опыт и понимание.

После осознания того, что я не просто делаю пирсинг, а вмешиваюсь в человеческую энергетику, я концептуально поменял свой образ работы и подход.

И тату, и пирсинг, и скарификация — это не декор. У человека должны быть веские причины, чтобы поменять свое генетическое строение.

Любой запуск краски - или прокалывание, или вырезание - меняет внутренний мир человека от начала до конца.

Первую студию я открыл в 27 лет, сейчас мне 47, и я не собираюсь заниматься чем-то другим.

О работе с телом

Когда нечего терять, то нет смысла и что-либо прятать. Люди стали более решительны, воплощают свои идеи, которые раньше были табуированы. За 20 лет изменилось сознание людей.

Работа над скарификацией происходит задолго до того, как начинается сам процесс. Для того чтобы понять, насколько человеку это необходимо, с ним надо пообщаться.

Я скорее представитель старой консервативной школы в этой отрасли. Если человек сомневается хотя бы на полпроцента, то лучше ничего не делать.

У меня нет табу в работе. Если я понимаю и ощущаю, зачем человеку это нужно, то я сделаю. Я могу войти в состояние этого человека.

Болевые шлюзы являются неотрывной частью процесса. Естественно, это наивысшая степень откровения, так как боль говорит человеку о том, что он жив.

Люди, которые перепробовали огромное количество наркотиков, а потом проходили через скарификацию, говорили мне, что ничего подобного они не испытывали.

Во время сеанса скарификации люди реагируют по-разному: начиная от молчания до того, что говорят на разных языках, плачут, ругаются, злятся, расстраиваются. Но это составная часть процесса, это момент смерти.

У меня была скарификация на лице, на спине, на руке и на животе. У меня очень высокая регенерация тканей, поэтому через полгода все зажило.

В 3 года мой старший сын, тогда еще единственный, попросил пирсинг в ухе, на что я ответил, что проколю ему ухо, только если он не издаст никаких звуков как мужчина. Так и было. Вторую дырку он получил, когда закончил первый класс с хорошими оценками.

Принципиальное отличие татуировки от скарификации в том, что при татуировании заносится инородное тело под кожу, а в скарификации тело самостоятельно моделирует и рубец шрама, и сам шрам.

Функция эпителиальной ткани, которая является монтажной пеной в человеческом теле, напрямую связана с психосоматикой человека и его внутренним желанием.

О важном и личном

Жизнь - это путь. Важно найти этот путь, но еще важнее принять его.

У меня нет понятия добра и зла, бога или дьявола, хорошо или плохо, жизни или смерти. Все это одно целое, его невозможно разделить. В природе нет ни одной прямой линии, все между собой взаимосвязано. Одна энергия перетекает в другую.

Если хочешь получать кайф, то надо получать его от процесса. Конечный результат делает вообще все конечным. Ведь жизнь такая штука, которая рано или поздно заканчивается смертью. Поэтому надо уметь наслаждаться, двигаясь из пункта А в пункт Б.

Лет 12 назад я принял для себя решение, что буду говорить только правду. После куража от того, что ты начинаешь делать, наступает очень жесткая работа над собой и отношениями, потому что эта правда не всем нравится.

Единственное живое существо, которое может изменить другого человека, — это женщина. Женщина — это смысл, это эфирный поток вокруг мужчины, это красота, вдохновение, жизнь.

Моему старшему сыну — 22 года, среднему — 10, младшему будет 5. У меня не будет дочерей, и я этому несказанно счастлив.

У нас нет культуры потребления. Алкоголь не такой вредный, как о нем говорят. Коньяки — это вкусно, но это не тот продукт, который пришел, сел и выпил все. Это правильные условия хранения, правила потребления, момент беседы, встречи, эстетического удовольствия.

В первую очередь надо уважительно относиться к себе, а потом к тому, что ты надеваешь, что ты употребляешь. Отсюда приходит и вкус, и понимание, и осознание.

О тату

Первую свою татуировку я сделал в армии. Тогда я здорово за это получил, потому что это был глубокий совок и татуировки были либо атрибутом людей из мест не столь отдаленных, либо моряков.

Лазерное удаление помогает людям избавиться от того, что они сделали неосознанно, или если их осознанная идея была воплощена не так. В этом тоже есть определенная прелесть, для меня тату и лазерное удаление не противоречат друг другу.

Я живу в этом мире по трем постулатам. Они нарисованы на моих руках и шее. Правая рука — Ich Will (Я хочу), левая — Ich Weiß (Я знаю), шея — Ich Spüre (Я Чувствую).

Самая быстрая из них Ich Spüre. Семнадцать минут. Так и в жизни, мой чувственный метаболизм, намного выше, чем у среднестатистического человека. Чувства приходят быстрее всего.

Все татуировки, которые на мне, это наглядная иллюстрация переживаний в моей жизни.

Для меня это не только рисунок, но и человек, этот рисунок нанесший. Это история, транскрипция меня через руки и глаза, а также сердце мастера.

Фото, видео: Сергей Сараханов