Bla Bla Bar: Тимур Дорофеев о любимых киевских заведениях
БЖ и Buro 24/7 продолжают совместную серию материалов. В рубрике «Искусство выпивать» на Buro 24/7 известные люди рассказывают о своих отношениях с алкоголем, а в рубрике Bla Bla Bar на БЖ – о том, в каких киевских заведениях им пьется душевнее всего.
На этот раз наш собеседник – журналист Тимур Дорофеев.
С первого раза никогда не поймешь, хороший бар или плохой. У Американской ассоциации журналистов, пишущих о еде, есть свод правил, и одно из них гласит: не следует писать о заведении, не посетив его хотя бы три раза. Нужно убедиться, одинаково ли хорошо там в разное время дня и ночи, когда работают разные смены.
«Торф», наверное, не мое место. Мне нравятся там люди, но сама атмосфера не захватывает. Мне нравится в Lost&Found – он маленький и классный.
В баре Hitchcook мне нравится обстановка. Он, правда, находится на 7 этаже в «Гулливере» – туда не каждый доберется. И люди у нас пугливые – идет человек, видит, что в баре нет толпы, и не решается зайти. Мне очень нравится интерьер, который создала Катя Сторожук. И коктейльная карта, которую мы разрабатывали для этого бара с Кириллом Маслениковым. Кирилла там уже нет, и карта отчасти обновилась, но там по-прежнему всё хорошо. Кроме «Ирландского кофе».
С первого раза никогда не поймешь, хороший бар или плохой.В баре я люблю «нуарность» – когда нашел свое место и сидишь пьешь, болтая с кем-нибудь из стаффа.
В Одессе в переулке Маяковского есть волшебное место – «Таировские вина» – самый аутентичный и душевный генделык, который я когда-либо видел. Однажды мы с моей женой Лизой туда забрели. Перед входом, как атланты, стояли пьяные люди на солнышке. Было видно, что им хорошо. Внутри генделя возникло ощущение, что со времен «развитого социализма» здесь, кроме постеров, ничего не менялось. Ничто не выдает, что страна уже другая и вообще. Такой «теплый ламповый Советский Союз», по которому страдают новые ностальгирующие. И запах такой: пол, стены, потолок – все пропиталось дешевым вином. За прилавком стоит буфетчица, которая гоняет всех командным тоном. Сразу ясно – она здесь хозяйка. Мы попросили литр разливного сухого вина. Потом в номере отеля долго держали его в морозильнике, чтобы можно было пить, не морщась.
В баре я люблю «нуарность» – когда нашел свое место и сидишь пьешь, болтая с кем-нибудь из стаффа.Я за хорошее самогоноварение. Мы упускаем шанс производить классный конкурентоспособный продукт, который можно продвигать в мире. У нас до сих пор люди, производящие самогон, вне закона. Значит, это кому-то выгодно. В первую очередь, производителям водки.
Один очень известный бармен рассказывал, что, когда он обслуживал депутатские свадьбы и дни рождения, его не единожды просили привезти из Закарпатья хороший самогон. На депутатских гульках он уходил декалитрами. И эти же люди потом голосовали против отмены админотвественности за самогоноварение.
В 1990-х в Киеве возле «Салюта» было «место коктейльной силы», называлось Four seasons. Туда приходили все: барыги, босяки, коммерсанты, чиновники, гламурные геи – в общем, все. Шестеро из десяти человек норовили свалить, не заплатив, вне зависимости от того, сколько у них с собой было денег. Cергей «Кадет» Кодацкий, который там работал, научился с одного взгляда определять, сколько у человека долларов на кармане. Объяснить, как это у него получается, он не мог. Так с любым талантом – он или есть, или его нет.
В 1990-х в Киеве возле «Салюта» было «место коктейльной силы», называлось Four seasons. Туда приходили все: барыги, босяки, коммерсанты, чиновники, гламурные геи – в общем, все.Есть два бара в Киеве, куда я хожу не «на бармена» – Biancoro и Hendrick’s. В Biancoro неудобно только то, что рано закрывается. В этих барах мне все равно, кто готовит, потому что все делают это одинаково хорошо.
