Соавтор постмодернистского квартала на Подоле о том, что произошло с его проектом

В конце 80-х – начале 90-х на Подоле построили серию нетипичных для Советского Союза домов. В зданиях предусматривались открытые галереи, балконы и террасы, внутри – просторные дворы с палисадниками. В некоторых домах были двухуровневые квартиры.

Жилые кварталы в пределах улиц Межигорской, Кирилловской, Оболонской и Еленовской задумали, когда через Подол прокладывали "вторую" ветку метро. Ее построили прямо под Межигорской, разрушив многие исторические постройки Подола. Эти пустоты нужно было заполнить. Проект жилого комплекса разработали молодые архитекторы Пятой мастерской Киевпроекта – Георгий Духовичный, Юрий Шалацкий, Татьяна Лазаренко и Леонид Мороз.

Георгий Духовичный рассказал БЖ, как создавались постмодернистские кварталы и что с ними сейчас.

Наш проект создавался конкретно для Подола, учитывая ландшафт среды. Главное на Подоле – то, что этот район лежит у подножья знаменитых киевских холмов. Поэтому мы сразу договорились, что не будем глушить перспективу улиц.

Вначале дома проектировались максимум трех- или четырехэтажными. За каждый сантиметр внутреннего пространства мы боролись планировочными средствами. Когда однажды у меня на объекте по ошибке строители положили лишних 15 сантиметров кладки, я заставил разобрать. Среда "обязывала".

К слову, то, как застраивается Подол сегодня – это мародерский подход. "Заробитчане" (я называю так тех, кто возводят сегодня 15-ти этажки и зарабатывает на дешевом коммерческом строительстве) глушат все подольские улицы.

У нас был авторский коллектив единомышленников, который делал все наперекор системе. Систему эти наши изыски не интересовали, более того, существенно раздражали. Потому что "правильные" архитекторы проектировали Троещину, Оболонь и Харьковский массив, а "неправильные" – занимались этим районом Подола. Системе было не до нас. Поэтому когда начали появляться первые объекты, это вызвало растерянность и даже испуг у руководства, которое стало говорить: "Мы этого не согласовывали".

Системе были нужны панельные многоэтажные кварталы, а не все эти изыски и "капризы", как тогда называли. Мы придерживались того, чтобы, например, дом под горой был не выше 4 этажей. Если делать 7 этажей – нужен лифт. А финансирование его не предусматривало. Чтобы обмануть систему, мы начали строить двухуровневые квартиры. Но у жильцов, которые получали такую квартиру, тут же начинались истерики.

Это были дома не для каких-то высоких начальников, а для обычных людей – каменщиков, штукатуров. И они не могли себе представить, как жить, когда у них кухня – на первом этаже, а ванная – на втором. Одна тетя, рыдая, рассказывала, что я – её потенциальный убийца, потому что она в кухне кипятит белье в выварке, а когда понесет эту выварку в ванную, чтобы полоскать, обязательно вывернет кипяток на себя и умрет в страшных муках. Я это все выслушал.

Зачем нужны застекленные балконы? Сушить трусы! Зачем нужны светлые прихожие, террасы, если там можно кого-то поселить?

В адрес своих проектов мы выслушали много критики. Кварталы были представлены к госпремии, но не получили ее "из-за плохого качества работ и материалов". Злого умысла в проектировании тех зданий у нас не было. Реальность была суровой. Выставлялись заведомо невыполнимые требования.

Самая большая трудность была в том, что советская система к тому времени уже разваливалась. Не было какого-то одного заказчика, одного подрядчика. Ситуация – кто в лес, кто по дрова. Кроме того, мы столкнулись с ужасающим качеством строительных материалов и плохим качеством работ. У нас был территориальный каталог строительных изделий, за пределы которого мы не могли никуда выйти. Да, мы имели статус экспериментального проектирования. Но вне этого каталога нам дали возможность использовать всего два вида окон и два вида балконных дверей, утвержденных по ГОСТу. Это все преференции, которые мы получили. Работали в режиме как из "ничего сделать что-то".

Это был период тотального дефицита, все уходило на военные нужды. Все материалы должны были быть советскими, импортные – запрещались. При этом из вагона харьковской плитки я отобрал только 2 ящика пригодной. Поэтому решили использовать югославскую плитку. Древесину также нужно закупать в Югославии. Наша взрослая древесина, которая шла на шпон, была вся в осколках и пулях ( последствия боевых действий во время Второй мировой войны – БЖ). Кирпич и металл не соответствовали нормам ТО. Но мы что-то придумывали, старались делать, как можно лучше.

К сожалению, многие здания уже утратили первоначальный вид, и это, увы, наша беда. Проблема не только в качестве материалов, которое оставляло желать лучшего. У нас очень "инициативное" население, которое всегда хочет что-то улучшить на свое усмотрение, что-то приспособить под себя.

То, в каком состоянии эти дома находятся сейчас, – мои бы глаза этого не видели. Дело не в том, что застеклены фасады там, где это было не предусмотрено. Все раскреповки, которые были важны (архитектурный прием деления фасада на части – БЖ), застроили, от этого здания потеряли структуру, ритм. Исчезли деревянные настилы, детские игровые комплексы сожгли, дворовой театр в районе улицы Межигорской не эксплуатируют, выход на крышу бойлерной закрыли.

То, что происходит с кварталами и Киевом сегодня, я бы сравнил с периодом средневековья, когда крестьяне прятались в городах и приносили в городскую среду свою крестьянскую культуру.

На фотографиях старого Киева вы не найдете застекленных балконов. Эта экспансия "пришельцев" погубит все, потому что они начинают топить печи паркетом, в ванных – квасить капусту, а в уборную ходить во двор. Это деревенский образ жизни, когда в усадьбе должны жить все поколения, а значит, к дому нужно пристроить сарайчик, к нему – клуню, под стрехой можно чего-то там разместить. У города ведь другие законы жизни!

На западе никому (из жителей – БЖ) не приходит в голову что-то перестраивать. У нас же здания начинают жить своей жизнью на следующий день после того, как мы сдаем стройку. Но профессионал в таких условиях не должен рвать на себе тельняшку, мол, все пропало. Архитектор обязан остроумно и стильно реализовывать пожелания заказчика. Если нам сегодня нужны кондиционеры, их нужно где-то разместить. Чудес не бывает. В 1989 году я ушел с госслужбы, моей мастерской уже более 30 лет. И все, что я делаю теперь, предполагает некое продолжение. Можно что-то достроить, перестроить, но главная идея сохраняется.